Маленькое журналистское расследование показало. Что пан Еремеш Градковски пользуется уважением и любовью в кошачьих клубах и объединениях Москвы. Его работа не вызывает нареканий, наоборот, он слывет судьей беспристрастным, большим знатоком, и что характерно, именно на его экспертный стол стараются попасть многие экспоненты. Сегодня судья WCF по длинношерстной, короткошерстной и сиамо-ориентальной группам пород кошек – Еремеш Градковски – гость журнала. Есть ли у Вас любимый афоризм, напрямую связанный с кошками, может быть, кошачья пословица или девиз, которым Вы руководствуетесь в работе?
Есть и то, и другое, но перевести их на русский язык так, чтобы они были понятны всем, достаточно трудно. У меня главный принцип в жизни — любить всех животных, без исключения, а в нынешней работе любимчики, конечно, кошки.
Вероятно, Ваше детство прошло в играх с животными?
Да, но у нас всегда были собаки. Только собаки, и притом обязательно породистые. Сначала немецкие овчарки, потом — очаровательная представительница породы бассет-хаунд. Кстати, она прожила долгую счастливую жизнь, время от времени радуя нас великолепными щенками.
Однако надо упомянуть строгую бабушку (маму моего отца), у которой очень долго жил кот, может быть, один из первых представителей старотипных персов в Польше. Бабушка было богата, но не в меру строга. С котом у нее были, наверное, натянутые отношения. Она говорила: «Кот — это ужас! Он никак не связан с человеком». В конце концов, кот покинул дом бабушки и ушел на вольные хлеба, когда ему исполнилось лет 12 или 14. Моя мама очень любила кошек, но, выйдя замуж, чтобы не ссориться с отцом, не заводила их, и я рос с собаками. Но это не важно, главное, чтобы в доме обязательно было животное.
А когда же появился первый собственный кот?
Я стал работать и однажды привез из Чехии замечательного кота бурманской породы. Это была любовь с первого взгляда. Теперь он ветеран, пенсионер, но все так же любим мною и очень хорош. Вот с него и начался мой путь в эксперты, правда, мы прошли с Хариком все ступени его выставочной карьеры. На выставках, наблюдая за судьями, решил: эта работа интересная и мне по плечу. Засел за статьи, книги, начал учиться.
Как долго и где Вы учились на эксперта?
Я прошел строгую школу обучения в FIFe. Это замечательная организация, где судьи работают на совесть. Их работа и качественна, и одновременно эффектна, но вовсе не рассчитана «на публику». Учился и стажировался шесть лет.
Находят ли родные, друзья нечто «кошачье» в вашем характере, поведении?
Когда у меня были бассеты, все говорили, что я «вылитый бассет». Теперь же я, конечно, похож на своего рыжего бурманца, и характер его. И Вы «не изменили» породе, все так же предпочитаете бурманских кошек? Нет, теперь у меня живут и рексы. Просто у меня большой багаж знаний по бурманцам, как первым оказавшимся у меня породистым кошкам. Я вообще не понимаю тех экспертов, которые рассуждают о нюансах разведения той породы, представителей которых никогда (я это подчеркиваю) не держали в доме. Как такой судья может что-то «увидеть» в маленьком мейн-куне или экзоте, «предсказать его будущее», если сам не вырастил ни одного котенка этих пород, не рассматривал их ежедневно, не вел записей, не переживал за них? Увы, судьи-теоретики (иногда по всем породам) не редкость.
Чем же Вы руководствуетесь при осмотре животных на выставках?
Для меня есть только то время, когда на столе я осматриваю конкретное животное со всеми его сиюминутными достоинствами или недостатками. Я никогда не даю никаких «гарантийных» обещаний, что вот этот котенок, например, вырастет чемпионом, а вот этот — неудачник. Я фиксирую в оценочном листе только то, что вижу на момент осмотра, — это мой принцип.
Наблюдая за вашей работой, я слышала в адрес кошек много ласковых слов, постоянный «коронный номер» – поднимание и взвешивание животного на поднятой вверх руке. Пробовала подсчитать, сколько килограммов «отжато»: британцы, например, одни из самых тяжелых в кошачьем сообществе. Вероятно, эффектный «отжим» — Ваше ноу-хау?
Действительно, в обучение не входил «подъем кошек на высоту», но я понял, что когда поднимаешь кошку вверх, она тут же обвисает, расслабляется и смотрит мне в глаза — все сразу видно. По характеру я ласковый и очень улыбчив с людьми, а в работе с кошками — тем более. У меня не бывает конфликтов, а маленькие недоразумения я умею гасить. Многие отмечают мою хорошую энергетику.
Как были приняты Вами довольно быстро укоренившиеся новые российские породы? Каковы их перспективы в европейском и мировом рейтинге?
С тайской породой всем все ясно, но русские аборигены — замечательны. Особенно я восхищен полудлинношерстными курилами, в отличие от короткошерстных, которые, на мой взгляд, не конкурентоспособны японским бобтейлам. А дончаки! Очень хороши, и уровень их разведения значительно вырос. У питерболдов еще много проблем, над породой работать и работать.
Как развиваются представители наших новых пород в Польше?
Базис создан на основе вывозных животных российского разведения. Теперь уже выращены прекрасные поколения сибиряков польского разведения. В Варшаве есть пара дончаков, но ведь они не приняты в FIFe, а значит, нет и заводчиков. На выставках к ним есть интерес, но регистрации в WCF для работы с ними недостаточно.
Как обстоят дела с разведением породистых кошек в Польше?
До недавнего времени заводчики Польши руководствовались только строгими правилами одной организации FIFe, исключающей из разведения некоторые породы. Первые клубы, вступившие в WCF, появились в Варшаве и Любляне. Сейчас мы почувствовали себя свободными в выборе пород, и нам, экспертам, стало интересней работать. Цены на кошек нестабильны: зависят не только от моды на породу.
В какой стране Вам легко и приятно работать?
Я чувствую себя везде хорошо, но люблю работать на Востоке, уточняю: в славянских странах. Я изучал славянские языки, поэтому меня хорошо понимают русские, украинские, белорусские и другие «славянские» кошки. В Москве всегда работаю спокойно.
Какие кошки нынешней выставки произвели на Вас впечатление?
Неплохой уровень всех животных. Много отличных дончаков, которыми можно гордиться. Правда, у британцев есть общие недостатки, замеченные мной не только на этой выставке: у них «не хватает» подбородка, уши очень высоко посажены. Я осматривал британцев в прибалтийских клубах — прекрасные маленькие уши, великолепные щеки и подбородки. Даже на Украине заводчики работают лучше, чем в Москве: виден грамотный подбор пар. Больным местом я бы назвал и работу московских заводчиков со скоттишами. Если тело соответствует скоттиш-фолду, то голова — явного британца с ушами вразлет. Где они, правильные ушки?
Возможно ли в Европе появление новой международной «котоведческой» организации?
Все думали, что FIFe со своими ограничениями и запретами обязательно «скончается». Это невозможно! Да, она консервативна, но по-своему развивается, хотя многие считают, что FIFe идет не туда, куда нужно. Теперь же, с появлением других организаций, никто уже не может отследить, где и сколько клубов, что в них происходит, продолжает ли он оставаться общественной организацией или встал на рельсы коммерции. Никакого контроля. Это вроде бы и хорошо: не лезут с проверками, не мешают работать. А как работать? Вот и получается, что руководству многих клубов такой нейтралитет крупных организаций удобен. Мне кажется, что появились предпосылки для создания новой ассоциации или федерации, и над этим надо сообща подумать всем тем организациям, которые хотят развиваться и работать творчески.
Журнал «Друг для любителей кошек», № 5, 2002 год
Материал воспроизведен с письменного разрешения редакции журнала
http://www.droug.ru
Беседовала Е. ЛАПИНА
Фото В. Синицына
Маленькое журналистское расследование показало. Что пан Еремеш Градковски пользуется уважением и любовью в кошачьих клубах и объединениях Москвы. Его работа не вызывает нареканий, наоборот, он слывет судьей беспристрастным, большим знатоком, и что характерно, именно на его экспертный стол стараются попасть многие экспоненты. Сегодня судья WCF по длинношерстной, короткошерстной и сиамо-ориентальной группам пород кошек – Еремеш Градковски – гость журнала.
Есть ли у Вас любимый афоризм, напрямую связанный с кошками, может быть, кошачья пословица или девиз, которым Вы руководствуетесь в работе?
Есть и то, и другое, но перевести их на русский язык так, чтобы они были понятны всем, достаточно трудно. У меня главный принцип в жизни — любить всех животных, без исключения, а в нынешней работе любимчики, конечно, кошки.
Вероятно, Ваше детство прошло в играх с животными?
Да, но у нас всегда были собаки. Только собаки, и притом обязательно породистые. Сначала немецкие овчарки, потом — очаровательная представительница породы бассет-хаунд. Кстати, она прожила долгую счастливую жизнь, время от времени радуя нас великолепными щенками.
Однако надо упомянуть строгую бабушку (маму моего отца), у которой очень долго жил кот, может быть, один из первых представителей старотипных персов в Польше. Бабушка было богата, но не в меру строга. С котом у нее были, наверное, натянутые отношения. Она говорила: «Кот — это ужас! Он никак не связан с человеком». В конце концов, кот покинул дом бабушки и ушел на вольные хлеба, когда ему исполнилось лет 12 или 14. Моя мама очень любила кошек, но, выйдя замуж, чтобы не ссориться с отцом, не заводила их, и я рос с собаками. Но это не важно, главное, чтобы в доме обязательно было животное.
А когда же появился первый собственный кот?
Я стал работать и однажды привез из Чехии замечательного кота бурманской породы. Это была любовь с первого взгляда. Теперь он ветеран, пенсионер, но все так же любим мною и очень хорош. Вот с него и начался мой путь в эксперты, правда, мы прошли с Хариком все ступени его выставочной карьеры. На выставках, наблюдая за судьями, решил: эта работа интересная и мне по плечу. Засел за статьи, книги, начал учиться.
Как долго и где Вы учились на эксперта?
Я прошел строгую школу обучения в FIFe. Это замечательная организация, где судьи работают на совесть. Их работа и качественна, и одновременно эффектна, но вовсе не рассчитана «на публику». Учился и стажировался шесть лет.
Находят ли родные, друзья нечто «кошачье» в вашем характере, поведении?
Когда у меня были бассеты, все говорили, что я «вылитый бассет». Теперь же я, конечно, похож на своего рыжего бурманца, и характер его. И Вы «не изменили» породе, все так же предпочитаете бурманских кошек? Нет, теперь у меня живут и рексы. Просто у меня большой багаж знаний по бурманцам, как первым оказавшимся у меня породистым кошкам. Я вообще не понимаю тех экспертов, которые рассуждают о нюансах разведения той породы, представителей которых никогда (я это подчеркиваю) не держали в доме. Как такой судья может что-то «увидеть» в маленьком мейн-куне или экзоте, «предсказать его будущее», если сам не вырастил ни одного котенка этих пород, не рассматривал их ежедневно, не вел записей, не переживал за них? Увы, судьи-теоретики (иногда по всем породам) не редкость.
Чем же Вы руководствуетесь при осмотре животных на выставках?
Для меня есть только то время, когда на столе я осматриваю конкретное животное со всеми его сиюминутными достоинствами или недостатками. Я никогда не даю никаких «гарантийных» обещаний, что вот этот котенок, например, вырастет чемпионом, а вот этот — неудачник. Я фиксирую в оценочном листе только то, что вижу на момент осмотра, — это мой принцип.
Наблюдая за вашей работой, я слышала в адрес кошек много ласковых слов, постоянный «коронный номер» – поднимание и взвешивание животного на поднятой вверх руке. Пробовала подсчитать, сколько килограммов «отжато»: британцы, например, одни из самых тяжелых в кошачьем сообществе. Вероятно, эффектный «отжим» — Ваше ноу-хау?
Действительно, в обучение не входил «подъем кошек на высоту», но я понял, что когда поднимаешь кошку вверх, она тут же обвисает, расслабляется и смотрит мне в глаза — все сразу видно. По характеру я ласковый и очень улыбчив с людьми, а в работе с кошками — тем более. У меня не бывает конфликтов, а маленькие недоразумения я умею гасить. Многие отмечают мою хорошую энергетику.
Как были приняты Вами довольно быстро укоренившиеся новые российские породы? Каковы их перспективы в европейском и мировом рейтинге?
С тайской породой всем все ясно, но русские аборигены — замечательны. Особенно я восхищен полудлинношерстными курилами, в отличие от короткошерстных, которые, на мой взгляд, не конкурентоспособны японским бобтейлам. А дончаки! Очень хороши, и уровень их разведения значительно вырос. У питерболдов еще много проблем, над породой работать и работать.
Как развиваются представители наших новых пород в Польше?
Базис создан на основе вывозных животных российского разведения. Теперь уже выращены прекрасные поколения сибиряков польского разведения. В Варшаве есть пара дончаков, но ведь они не приняты в FIFe, а значит, нет и заводчиков. На выставках к ним есть интерес, но регистрации в WCF для работы с ними недостаточно.
Как обстоят дела с разведением породистых кошек в Польше?
До недавнего времени заводчики Польши руководствовались только строгими правилами одной организации FIFe, исключающей из разведения некоторые породы. Первые клубы, вступившие в WCF, появились в Варшаве и Любляне. Сейчас мы почувствовали себя свободными в выборе пород, и нам, экспертам, стало интересней работать. Цены на кошек нестабильны: зависят не только от моды на породу.
В какой стране Вам легко и приятно работать?
Я чувствую себя везде хорошо, но люблю работать на Востоке, уточняю: в славянских странах. Я изучал славянские языки, поэтому меня хорошо понимают русские, украинские, белорусские и другие «славянские» кошки. В Москве всегда работаю спокойно.
Какие кошки нынешней выставки произвели на Вас впечатление?
Неплохой уровень всех животных. Много отличных дончаков, которыми можно гордиться. Правда, у британцев есть общие недостатки, замеченные мной не только на этой выставке: у них «не хватает» подбородка, уши очень высоко посажены. Я осматривал британцев в прибалтийских клубах — прекрасные маленькие уши, великолепные щеки и подбородки. Даже на Украине заводчики работают лучше, чем в Москве: виден грамотный подбор пар. Больным местом я бы назвал и работу московских заводчиков со скоттишами. Если тело соответствует скоттиш-фолду, то голова — явного британца с ушами вразлет. Где они, правильные ушки?
Возможно ли в Европе появление новой международной «котоведческой» организации?
Все думали, что FIFe со своими ограничениями и запретами обязательно «скончается». Это невозможно! Да, она консервативна, но по-своему развивается, хотя многие считают, что FIFe идет не туда, куда нужно. Теперь же, с появлением других организаций, никто уже не может отследить, где и сколько клубов, что в них происходит, продолжает ли он оставаться общественной организацией или встал на рельсы коммерции. Никакого контроля. Это вроде бы и хорошо: не лезут с проверками, не мешают работать. А как работать? Вот и получается, что руководству многих клубов такой нейтралитет крупных организаций удобен. Мне кажется, что появились предпосылки для создания новой ассоциации или федерации, и над этим надо сообща подумать всем тем организациям, которые хотят развиваться и работать творчески.
Журнал «Друг для любителей кошек», № 5, 2002 год
Материал воспроизведен с письменного разрешения редакции журнала
http://www.droug.ru
Беседовала Е. ЛАПИНА
Фото В. Синицына